Вдруг ветерок, слабый утренний ветерок смахнул туман и открыл синее небо. Я сразу ожил, почувствовал свою силу, но что я мог сделать, впаянный в толпу мертвых и полуживых? Сзади себя я услышал ржание лошадей, ругань. Толпа двигалась и сжимала еще больше. А сзади чувствовалась жизнь, по крайней мере ругань и крики. Я напрягал силы, пробирался назад,
толпа редела, меня ругали, толкали.
Мы могли расходиться, даже враждовать в старые годы, когда еще много жизни оставалось впереди; но теперь, когда
толпа редеет вокруг нас, когда новые поколения идут мимо нас, к не нашим целям, нам надобно крепко держаться друг за друга.
Неточные совпадения
Между тем вокруг все старелось и ветшало.
Толпа старых слуг
редела; одних снесли на погост, другие, лежа на печи, ждали очереди. Умер староста Федот, умер кучер Алемпий, отпросилась умирать в Заболотье ключница Акулина; девчонки, еще так недавно мелькавшие на побегушках, сделались перезрелыми девами…
И, как вихорь, поворотил пан Данило назад, и шапка с красным верхом мелькает уже возле хат, и
редеет вокруг его
толпа.
Этот маневр успокаивающим образом подействовал на
толпу, и она мало-помалу
поредела.
Генерал и старовер еще сидели на той же лавочке.
Толпа стала
редеть.
Пестрая говорящая
толпа наполняла тротуар солнечной стороны, сгущаясь около особенно бойких мест и постепенно
редея по мере приближения к Аничкину мосту.
Наступило наконец время обеда. Музыка умолкла,
толпа стала
редеть. Капитолина Марковна сочувственно простилась с Суханчиковой. Великое она к ней возымела уважение, хоть и говорила потом своей племяннице, что уж очень озлоблена эта особа; но зато все про всех ведает! А швейные машины действительно надо завести, как только отпразднуется свадьба. Потугин раскланялся; Литвинов повел своих дам домой. При входе в гостипицу ему вручили записку: он отошел в сторону и торопливо сорвал куверт.
Наконец лес начинал
редеть, сквозь забор темных дерев начинало проглядывать голубое небо, и вдруг открывалась круглая луговина, обведенная лесом как волшебным очерком, блистающая светлою зеленью и пестрыми высокими цветами, как островок среди угрюмого моря, — на ней во время осени всегда являлся высокий стог сена, воздвигнутый трудолюбием какого-нибудь бедного мужика; грозно-молчаливо смотрели на нее друг из-за друга ели и березы, будто завидуя ее свежести, будто намереваясь
толпой подвинуться вперед и злобно растоптать ее бархатную мураву.
Шум ярмарки умолкал;
толпа в городе постепенно
редела; скидывались ятки, запирались лари, лавки; купцы и покупатели расходились во все стороны, и все тише да тише становилось на улицах, на площади, между рядами телег, подвод, укутанных и увязанных на ночь в рогожи.
Действительно, увлеченные нашей беседой, мы и не заметили, как пролетело время, опустел зал, смолкла музыка и совсем
поредела толпа приглашенных. Воспитанницы подозрительно косились на нас… «Синявки» оживленно шушукались, время от времени бросая многозначительные взгляды в нашу сторону.
Наконец
толпы бойцов стали
редеть, голоса утомляться. Но еще трудно было решить, чья сторона взяла. Вдруг с берегов пруда поднялись единодушные крики: «Мамон! Симской-Хабар!» И
толпы, как бы обвороженные, опустили руки и раздвинулись. Воцарилось глубокое, мертвое молчание.
Ловкие и осторожные люди остереглись участвовать в процессии, и хотя таких было немало, но от этого не
поредела громадная
толпа, валившая за гробом. Еще большее скопление народа было на пути процессии, по всему протяжению Большой Садовой улицы и от Садовой по Невскому проспекту до лавры. Тут собралось почти все население Петербурга, от мала до велика. Балконы, крыши были полны народа. Во всех окнах торчали человеческие головы.